Саша Черный. Собрание сочинений в 5 томах. Т.3 - Страница 43

6) составленный редакц. сторожем «Бумеранга» перечень романтических названий для вновь открываемых русских рестораций в Париже;

7) кривая падения температуры берлинско-эмигрантских издательств с 1920 по 1925 год;

8) фотогр. карточка П. Н. Прохорова, получившего в Passy квартиру без мебели и отступного.

* * *

Сердечно просим наших читателей, если в их инвентаре найдется вещь, достойная нашего музея, — сообщить нам цену этой вещи (до 5 фр. включительно). А еще лучше пришлите ее в редакцию безвозмездно с любезным письмом на имя проф. Смяткина.

Открытка с благодарностью высылается в тот же день, оплаченная марками по существующему тарифу.

МУДРЫЙ СОВЕТ

Раз в неделю надо выходить на двадцать четыре часа в отставку.

Конечно, не в воскресенье. В этот день все окрестности набиты, как ливерная колбаса, целующимися под всеми кустами ближними. А по квартирам ходят стадами досужие эмигранты и мечут словесную икру: «Куда мы идем? Что дальше? Кто вам перелицевал костюм? Правда ли, что „Дни“ переезжают в Париж?»

Раз в неделю надо выходить в отставку: т. е. не чувствовать себя в этот день эмигрантом.

Как этого достигнуть?

В среду утром вы просыпаетесь, с разбега вскакиваете в туфли и идете в коридор. Из-под двери зловеще торчат три эмигрантские газеты и четвертая лимитрофная, которую почему-то подсовывают вам же, хотя адресат живет этажом выше.

Соберитесь с мужеством! Зажмите газеты каминными щипцами и запихните их до следующего утра за угольный ящик…

Звонок. Безработный приятель придрал с другого конца Парижа, чтоб вернуть вам зачитанный год назад 5-й том «Архива рус. революции» и пересказать его вам своими словами…

На блестящем французском языке, усиленно грассируя, ответьте ему через дверь, что вы позавчера уехали в Брюссель хоронить своего молочного брата.

Обедайте в этот день дома. Кусок творога (в виде сердца), немного луку (если вы переносите) и полметра хлеба. Ни в «Днепр», ни в «Урал», ни в «Аму-Дарью» не ходите! Никто к вам не подсядет с расспросами: «Куда мы идем, куда мы заворачиваем?»

За соседним столиком не будут трещать о чудесном случае с аппендицитом Софьи Мироновны… Соседнего столика — нет. Молча и радостно съешьте свой творог, бездумно следя, как жизнерадостная моль кружится над вашими брюками… Пожмите ей сочувственно лапку.

Беззаботный, как молодой ковбой, вы выходите на улицу и садитесь в первый встречный трамвай, тщательно обходя пассажиров, у которых торчат из карманов эмигрантские газеты. Последняя остановка: зелень, птицы, фонтан. Вы садитесь на скамью и стараетесь не думать о скамье, на которой вы ели в 1914 г. в Житомире дыню. Запел чиж? Не мучьте себя, что это чиж французский, а не орловский и не пензенский…

Заставьте себя поверить, что это просто чиж. Просто каштаны и просто, свободное от виз, синее небо, всем равно принадлежащее. Даже эмигрантам…

А вечером, возвращаясь, взвесьтесь в метро: ваш вес увеличился на полтора кило!

Поворот ключа. Блаженный зевок. Вы бухаетесь в постель, засыпаете, как новорожденная газель, и видите чудесные детские сны, в которых вы «никуда не идете и никуда не заворачиваете»…

* * *

Вы наморщили лоб? «Позвольте, ведь то, что вы предлагаете, — измена!» Ничуть не измена. Просто отдых. Раз в неделю каждый из нас имеет на него право.

ПИСЬМО, ОШИБОЧНО ПОПАВШЕЕ В РЕДАКЦИЮ «БУМЕРАНГА»

Дорогие товарищи!

Прочитав в «Красной газете», что ленинградский совет собирается переименовать еще 300 улиц, площадей, мостов и прочих городских принадлежностей, вношу свою лепту как сознательный младший полотер совпосольства в Париже. Причем за каждое мое название назначаю по таксе, по скромной расценке, с больших улиц по пять франков, с переулков по три. Даром не могу, ввиду дороговизны женского пола в Париже и расходов в соседнем бистро на представительство.

Улицы: Совнаргоголя, Компушкинская, Красиностровский проспект, Левобезбожная набережная, Каинский бульвар, Совполотерный бульвар, набережная Красномойки, Мандатная линия.

Переулки: Средняковский, Сыпняковский, Молодняковский, Лицом-к-деревне, Красноводочный, Малюты Скуратова, Пугачевский.

Мосты: Пулеметный, мост Зиновьевской Трудовой Мозоли, мост Пролетарской Справедливости, мост Красных Семечек.

Сады: Хамрический (б. Таврический), Ленинсандровский (б. Александровский) и Комсометний сад.

Острова: Комсильевский (б. Васильевский), Чертовский (б. Крестовский) и Абортный (б. Аптекарский).

Площадь: Кожаной Куртки (б. Исакиевская).

Когда придумаю еще, пришлю дополнительной бандеролью полный комплект по той же таксе. Вышлите только спешно новейший ленинградский план с перечнем. Чума вас знает, что вы уже там переделали? Может, только зря работал. В случае надобности могу переименовать срочно все памятники, вокзалы, реки, моря и озера. Само собой не за пять франков.

С совпосольским приветом, известный вам

Ефим ЯДРЕНЫЙ

ИЗ СОВЕТСКОГО ПИСЬМОВНИКА

ПИСЬМО НЕВЕСТЕ

Дорогой товарищ, Анна Спиридоновна!

Как вы меня сагитировали на любовном фронте, то спешу вам в ударном порядке открыть сознательный лозунг: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»

Став лицом к женщине, должен, однако, поставить на вид зрения, что в желательности между нами полной смычки ножниц, прошу вас, как можно скорее, записаться в партию.

Муж и жена — одна сатана, и ежели я вполне красный, то и у вас, товарищ, должен быть соответственный мандат.